КОНСУЛЬТАЦИЯ АРХИТЕКТОРА
Если вы уже выбрали место для дома своей мечты и готовы начать проектирование, мы приглашаем вас на комплиментарную онлайн-консультацию с шеф-архитектором бюро HAUBAUS Вячеславом Хомутовым.
На консультации мы обсудим предварительную стоимость проектирования и строительства.
Бюро «ХАУБАУС» проектирует и строит современные дома «под ключ» любой площади от 120 кв.м.
На консультации мы обсудим предварительную стоимость проектирования и строительства.
Бюро «ХАУБАУС» проектирует и строит современные дома «под ключ» любой площади от 120 кв.м.
Новости /
Коммерсант: дом архитектора – Хаубаус
1 марта 2015
Вячеслав Хомутов, шеф–архитектор бюро HAUBAUS, рассказывает о своем первом и главном проекте, собственном доме в Парголово.
Слава Хомутов закончил «Муху», кафедру дизайна. Там же преподавал рисунок, попутно зарабатывал кистью. «Потом «красная волна» прошла, работы раскупаться перестали, детей – а у меня их теперь уже трое – стало нечем кормить, и я пошел делать интерьеры», рассказывает архитектор Хомутов, уверенно рассекая на своем авто по Шуваловскому парку. Местечко Парголово, хотя и находится сразу за чертой города, старше Петербурга на 200 лет. Недавно пригород отмечал свое 500-летие. Здесь жил Стасов, пел Шаляпин. За красоты Парголово облюбовали художники. Неподалеку от нашего места назначения возвышается знаменитая «готическая» церковь, построенная Александром Брюлловым, братом «помпейского» Карла. Жена Александра была француженкой, и потому православный храм меньше всего напоминает русскую церковь.
Кругом красуются раскидистые ели. Лесной массив отгораживает Парголово от городских районов. Поблизости два озера, одно называется Финское, другое – Чухонское. Серый дом архитектора на холме виден сразу. «Когда-то он был единственный такой в округе, потом уже понастроили, сузили окоем». Окна причудливо раскиданы по фасаду. Садовые рододендроны скалятся мандариновому дереву уже по ту сторону стекла. Серые стены увиты диким виноградом. «Стены я лепил сам, как Уинстон Черчилль, клавший кирпич у себя на строительстве».
Отряхнув песок, ступаем в прихожую. Слева от входа – детская со шведской стенкой и разбросанными игрушками, справа от входа – гостиная. В гостиной красуется кирпичный камин, перед которым три ряда старых красных кирпичей. Они привезены с разбора старых петербургских зданий, есть даже XVIII века. Кроме каминной зоны, пол везде деревянный, из широких грубых досок.
Обеденный стол, придвинутый к окну в зал, Слава Хомутов сделал сам: ножки куплены в антикварном магазине, а столешница – наборная доска ручной работы. Хотя специально Слава вещами не занимается, вещи появляются сами. Например, лишние стулья, сделанные для Le Goga. Два массивных дивана, стоящие в центре гостиной, затянуты серой дерюгой. Между ними подобие журнального столика с шахматами, в которые отлично играет младший сын Матвей, – старая дверь из бывшей хомутовской квартиры на Петроградской стороне, водруженная на два куска песчаника из Александровского сада. Напротив камина – огромное зеркало, еще со старой квартиры. Тут все идет в дело, скажем, каминная полка – кусок ступени дома на Шпалерной. У входа красуется металлический остов кресла, найденный где-то в канаве.
Некоторые детали интерьера, которых меньшинство, все-таки пришлось приобретать на стороне, как например, светильники – они из легендарного английского магазина «Хабитат», недавно поглощенного более крупной компанией. Зато картины, обретающиеся в этом доме повсюду – собственные или подаренные друзьями Людмилой Куценко, Валерой Шабловским. Имеются также скульптуры Саши Позина и Сергея Борисова, а еще фото Димы Конрада. «Я же вообще-то бывший художник», – объясняет хозяин загородного дома, как будто художники или полковники КГБ бывают бывшими. На самом деле, на счету Славы Хомутова более 20 персональных выставок по всему миру, включая американский университет Пордю, где он преподавал семь лет назад.
«Я практически весь день организую пространство другим, решаю кучу пластических задач, совмещаю вещи, фактуры, предметы. Это довольно жесткая работа, а дома все само как-то растет, то есть приложение созидающей воли отсутствует, а энтропия, усиленная двумя мальчишками, все приводит в стилистику «руины», – пытается подвести научную базу под концепцию «Хомутов-хауса» архитектор.
К гостиной-столовой примыкает кухня, расположенная в круглой башне-пристройке. С кухни в подвал, где располагаются котельная и склад, идет винтовая лестница. Основное заполнение склада – велосипеды, сноуборды и воздушные змеи. «Я всегда говорю – первый дом комом. Сейчас я бы уже устроил по-другому. Тут присутствуют все недостатки дебюта. Просто если до этого жил в 36 квадратных метрах – в двух комнатах с родителями, то потом переезд в отдельную трехкомнатную – уже безумие, а тут целый дом».
Дом действительно больше, чем средняя городская квартира, и лишних вещей здесь практически нет. Нигде ничего не валяется, что для традиционной дачи, как альтернативного склада, согласитесь, нехарактерно. Только картины владельца дома встречаются в самых неожиданных местах. Однако одиночества путника в пустыне здесь совсем не чувствуешь. На втором этаже одна огромная комната. «Думал, буду писать картины. А так тут теперь занимаемся гимнастикой. Я вообще люблю большие пространства, которые не делятся перегородками. Пусть лучше совмещаются функции». В продолжении круглой башни на втором этаже – нечто вроде гардеробной. Во всяком случае, здесь стоит напольная вешалка. Приблизительно четверть пространства второго этажа занимает антресоль с мощным компьютером и «второй детской», где старший сын архитектора Глеб предпочитает проводить все свободное время в компьютерных наушниках. Антресоль крепится на лагах и одном столбе – строительный изыск. Перилами выступают доски от старого дома.
«Люблю старые вещи, для других-то я их использую редко. Всё по-современному делаем. А для себя – пожалуйста. Внутри я люблю все пошарпанное, пожмаканное и пошамканное». В спальне, не лишенной азиатчины, у окна водружен старый стол из Таврического дворца. «Тогда вся антикварная мебель оттуда оседала в объединении «Нежилой фонд». Естественно, все ценное оказалось покрадено. Но зачем чиновникам такое огромное количество письменных столов? Столы хранились в дворницкой, и одним прекрасным утром их вынесли во двор. А я тогда работал художником-оформителем по соседству. Увидел – изумился – подобрал. Книжный шкаф оттуда же, а вот трюмо купил уже сам, правда, за копейки».
На главный вход смотрит большой балкон – «исключительно чтобы на нем сидеть и выпивать». За более чем десять лет существования дома, на балконе, надо думать, было выпито немало. Но архитектору Хомутову не свойствена сентиментальность. «Те проекты, которые я реализую сейчас, гораздо интересней. В голове все время идеи следующего дома для себя, совсем другого, другой архитектуры, другой стилистики, более экологичного. За эти 10 лет изменилось не только отношение к архитектуре как к искусству, но и появились материалы, дающие потрясающие возможности. То есть от жилья сейчас можно получить больше с точки зрения не только комфорта, но и возможностей строить красиво, и действительно, строить под человека стали больше. Я сейчас не такой, как 10 лет назад, и видимо, через десять лет буду не таким, как сейчас, но мой дом, как панцирь у черепахи, рос вместе со мной, и я его ощущаю физически, и так же ощущаю потребность изменить что-то, что меня уже не устраивает».
Интервью Сергея Полотовского для газеты «Коммерсант»
Слава Хомутов закончил «Муху», кафедру дизайна. Там же преподавал рисунок, попутно зарабатывал кистью. «Потом «красная волна» прошла, работы раскупаться перестали, детей – а у меня их теперь уже трое – стало нечем кормить, и я пошел делать интерьеры», рассказывает архитектор Хомутов, уверенно рассекая на своем авто по Шуваловскому парку. Местечко Парголово, хотя и находится сразу за чертой города, старше Петербурга на 200 лет. Недавно пригород отмечал свое 500-летие. Здесь жил Стасов, пел Шаляпин. За красоты Парголово облюбовали художники. Неподалеку от нашего места назначения возвышается знаменитая «готическая» церковь, построенная Александром Брюлловым, братом «помпейского» Карла. Жена Александра была француженкой, и потому православный храм меньше всего напоминает русскую церковь.
Кругом красуются раскидистые ели. Лесной массив отгораживает Парголово от городских районов. Поблизости два озера, одно называется Финское, другое – Чухонское. Серый дом архитектора на холме виден сразу. «Когда-то он был единственный такой в округе, потом уже понастроили, сузили окоем». Окна причудливо раскиданы по фасаду. Садовые рододендроны скалятся мандариновому дереву уже по ту сторону стекла. Серые стены увиты диким виноградом. «Стены я лепил сам, как Уинстон Черчилль, клавший кирпич у себя на строительстве».
Отряхнув песок, ступаем в прихожую. Слева от входа – детская со шведской стенкой и разбросанными игрушками, справа от входа – гостиная. В гостиной красуется кирпичный камин, перед которым три ряда старых красных кирпичей. Они привезены с разбора старых петербургских зданий, есть даже XVIII века. Кроме каминной зоны, пол везде деревянный, из широких грубых досок.
Обеденный стол, придвинутый к окну в зал, Слава Хомутов сделал сам: ножки куплены в антикварном магазине, а столешница – наборная доска ручной работы. Хотя специально Слава вещами не занимается, вещи появляются сами. Например, лишние стулья, сделанные для Le Goga. Два массивных дивана, стоящие в центре гостиной, затянуты серой дерюгой. Между ними подобие журнального столика с шахматами, в которые отлично играет младший сын Матвей, – старая дверь из бывшей хомутовской квартиры на Петроградской стороне, водруженная на два куска песчаника из Александровского сада. Напротив камина – огромное зеркало, еще со старой квартиры. Тут все идет в дело, скажем, каминная полка – кусок ступени дома на Шпалерной. У входа красуется металлический остов кресла, найденный где-то в канаве.
Некоторые детали интерьера, которых меньшинство, все-таки пришлось приобретать на стороне, как например, светильники – они из легендарного английского магазина «Хабитат», недавно поглощенного более крупной компанией. Зато картины, обретающиеся в этом доме повсюду – собственные или подаренные друзьями Людмилой Куценко, Валерой Шабловским. Имеются также скульптуры Саши Позина и Сергея Борисова, а еще фото Димы Конрада. «Я же вообще-то бывший художник», – объясняет хозяин загородного дома, как будто художники или полковники КГБ бывают бывшими. На самом деле, на счету Славы Хомутова более 20 персональных выставок по всему миру, включая американский университет Пордю, где он преподавал семь лет назад.
«Я практически весь день организую пространство другим, решаю кучу пластических задач, совмещаю вещи, фактуры, предметы. Это довольно жесткая работа, а дома все само как-то растет, то есть приложение созидающей воли отсутствует, а энтропия, усиленная двумя мальчишками, все приводит в стилистику «руины», – пытается подвести научную базу под концепцию «Хомутов-хауса» архитектор.
К гостиной-столовой примыкает кухня, расположенная в круглой башне-пристройке. С кухни в подвал, где располагаются котельная и склад, идет винтовая лестница. Основное заполнение склада – велосипеды, сноуборды и воздушные змеи. «Я всегда говорю – первый дом комом. Сейчас я бы уже устроил по-другому. Тут присутствуют все недостатки дебюта. Просто если до этого жил в 36 квадратных метрах – в двух комнатах с родителями, то потом переезд в отдельную трехкомнатную – уже безумие, а тут целый дом».
Дом действительно больше, чем средняя городская квартира, и лишних вещей здесь практически нет. Нигде ничего не валяется, что для традиционной дачи, как альтернативного склада, согласитесь, нехарактерно. Только картины владельца дома встречаются в самых неожиданных местах. Однако одиночества путника в пустыне здесь совсем не чувствуешь. На втором этаже одна огромная комната. «Думал, буду писать картины. А так тут теперь занимаемся гимнастикой. Я вообще люблю большие пространства, которые не делятся перегородками. Пусть лучше совмещаются функции». В продолжении круглой башни на втором этаже – нечто вроде гардеробной. Во всяком случае, здесь стоит напольная вешалка. Приблизительно четверть пространства второго этажа занимает антресоль с мощным компьютером и «второй детской», где старший сын архитектора Глеб предпочитает проводить все свободное время в компьютерных наушниках. Антресоль крепится на лагах и одном столбе – строительный изыск. Перилами выступают доски от старого дома.
«Люблю старые вещи, для других-то я их использую редко. Всё по-современному делаем. А для себя – пожалуйста. Внутри я люблю все пошарпанное, пожмаканное и пошамканное». В спальне, не лишенной азиатчины, у окна водружен старый стол из Таврического дворца. «Тогда вся антикварная мебель оттуда оседала в объединении «Нежилой фонд». Естественно, все ценное оказалось покрадено. Но зачем чиновникам такое огромное количество письменных столов? Столы хранились в дворницкой, и одним прекрасным утром их вынесли во двор. А я тогда работал художником-оформителем по соседству. Увидел – изумился – подобрал. Книжный шкаф оттуда же, а вот трюмо купил уже сам, правда, за копейки».
На главный вход смотрит большой балкон – «исключительно чтобы на нем сидеть и выпивать». За более чем десять лет существования дома, на балконе, надо думать, было выпито немало. Но архитектору Хомутову не свойствена сентиментальность. «Те проекты, которые я реализую сейчас, гораздо интересней. В голове все время идеи следующего дома для себя, совсем другого, другой архитектуры, другой стилистики, более экологичного. За эти 10 лет изменилось не только отношение к архитектуре как к искусству, но и появились материалы, дающие потрясающие возможности. То есть от жилья сейчас можно получить больше с точки зрения не только комфорта, но и возможностей строить красиво, и действительно, строить под человека стали больше. Я сейчас не такой, как 10 лет назад, и видимо, через десять лет буду не таким, как сейчас, но мой дом, как панцирь у черепахи, рос вместе со мной, и я его ощущаю физически, и так же ощущаю потребность изменить что-то, что меня уже не устраивает».
Интервью Сергея Полотовского для газеты «Коммерсант»
ЕЩЕ НОВОСТИ